Я всё чаще возвращаюсь в своей памяти к прошлому. Вспоминаю, что было раньше. Ведь я тебя ненавидел. За то, что ты ушёл, что тебя не было рядом. Но мне было хорошо в моём маленьком мире, где были мама и брат, где не было тебя. Да я и не хотел, чтобы ты возвращался. Ал - да, он вообще всё время о тебе вспоминал... А я - нет, совершенно нет. Я был счастлив и без тебя.
Но она умерла... Умерла из-за тебя. А ведь наша мать любила тебя всё это время. Ждала до последнего вздоха, что ты придёшь... А тебя даже на похоронах не было... Ал постоянно спрашивал: что с нами теперь будет? А я... теперь даже вспоминать тошно, каким идиотом я был. Да я и сейчас немногим лучше...
И вот, мы снова в Ризенбурге. Много лет прошло с тех пор, как мы с Алом осталичь одни, вдвоём. Я не знаю, зачем я пошёл туда, на обломки сгоревшего дома, который я сам и уничтожил. Я шёл, разглядывая чёрную землю под своими ногами. Вдруг я что-то почувствовал. Что я не один. Я поднял глаза. Посреди сгоревших досок стоял ты. Ты смотрел в землю, как и я секунду назад, о чём-то задумавшись. Ярость. Слепая ярость охватила меня. Я не мог больше сдерживаться. Злоба на тебя копилась уже чёрт знает сколько лет. Я подбежал. И ударил. Раз, другой, третий... Я избивал родного отца, сознание отключилось, мыслей не было. Только эта слепая ярость, злость, обида... Это ведь ты виноват, что она умерла! Это всё твоя вина. Всё из-за тебя, чёрт побери...
Я снова ударил. Ты даже не пытался защищаться, а молча терпел все удары. Я явно переборщил: ты упал на колени. Руки твои непроизвольно оперлись на землю, не давая тебе полностью упасть. И я вижу, как твои губы шевелятся, словно ты молишься. Я останавливаюсь и, по инерции, отступаю на шаг назад. Ты продолжаешь шептать. Через несколько мгновений я смог различить слова. "Пусть умру... Умоляю, только не он... Он не убийца..."
Больше мне уже ничего слышать не надо. Ярость куда-то испаряется, словно её и не было. Ты, кажется, заметил, что я больше не нападаю, но продолжаешь сидеть на коленях и смотреть в землю. Поддавшись неконтролируемому порыву, я подбегаю к тебе. Падаю рядом на колени. И, уткнувшись лицом в плечо, обнимаю. Слёзы, предательские слёзы текут по моим щекам. Слёзы обиды, горечи, счастья, радости, сожаления, усталости... Ты удивлён. Но всё равно неловко приобнимаешь меня и гладишь по голове, что-то шепчешь... Кажется, ты извиняешься. А я продолжаю рыдать, уткнувшись лицом в твоё плечо. Я плачу, как семилетний ребёнок: отчаянно, навзрыд. Вся боль, которую я столько лет копил, всё было в этх слезах. Я вспоминал всё, что произошло: смерть матери, слёзы Ала, попытка воскрешения, брат, растворяющийся в воздухе, подсоединение автопротезов к нервам, экзамен... До сих пор у меня в ушах стоит крик того существа, в которое мы первратили нашу мать... Ты снова погладил меня по голове. наконец, когда слёзы вины, безисходности иссякают, я отрываюсь от тебя. И поднимаюсь с земли, но руки тебе не подаю. Ты встаёшь сам.
- Иди домой, - слышу я твой тихий голос. И направляюсь к дому Рокбеллов, где мы с братом нашли себе временный приют. Но что-то заставило меня сменить курс. Нужно было переговорить ещё с одним человеком. Самым любимым и родным.
Я медленно брёл по вытоптанным дорожкам старого кладбища. Могилы, могилы, могилы... Вздох. Кто-то был здесь, кроме меня. Кто-то уже навестил её. И мне не надо было иметь глаза, чтобы знать кто...
Я посмотрел на отца. Ты что-то шептал, гладил могильный камень, улыбался так ласково, как при жизни ей ни разу не улыбнулся... "Я вернулся домой, Триша - шептал ты, проводя рукой по высеченному на камне имени, - Почему же ты не дождалась..."
Слёзы. Теперь уже плачешь ты. Не как я, не как ребёнок. Как взрослый. Я тихо отхожу обратно к дому Рокбеллов. Ты должен был поговорить с ней наедине...
Ты снова пропал. Исчез. А я снова тебя возненавидел. Будто и не было между нами того немого разговора, который сказал нам обоим больше, чем мы могли бы сказать словами. Кстати, Алу я ничего не рассказал. Незачем ему переживать. Но где-то в глубине души я всё-таки надеюсь: ты ещё вернёшься. Ведь я люблю тебя, как может любить только одинокий ребёнок, росший без отца. Мы оба тебя любим. Но я, в отличие от Ала, никогда тебе этого не покажу. Ведь я горд.
Знаешь, это может прозвучать странно, но я счастлив в том мире, который подарил мне ты. Но это не оправдывет тебя. Ведь она умерла, а значит мы больше не станем такими, как были раньше... Пусть хотя бы это чувство вины напоминает тебе о том, что когда-то у тебя была семья...